В тот приезд мне некогда и незачем было гулять по Коломне. Как артрезидент я работала над
книжкой «Ёлка в Комнате». Книжка эта, хоть и маленькая (согласно выделенному бюджету)
занимала всё моё время. Я была и писателем и художником в одном лице. Вспоминалась фраза
Венедикта Ерофеева, как и я недолгого жителя Коломны: «Если уж гнаться, то не меньше, как за
двумя зайцами».
Город за окном был не темой, а декорацией моей работы. Но меня всё время тянуло на улицу…
Зима в тот год наступила без снега и морозов, И Коломна как-будто замерла в ожидании её, в
стылом, прозрачном воздухе. Деревья послушно, в срок, сбросили свои листья и город стал
пустым и просторным. После Московской толчеи было так непривычно идти по широкой прямой
Коломенской улице почти в одиночестве… Больше двух человек в Коломне можно было
встретить только в трамвае или на трамвайной остановке…Я сразу же оценила эту тему… Сначала
я просто бродила вдоль трамвайных путей, со стороны наблюдая круговорот людей в Коломне…
Люди приезжали и уезжали и на всё это смотрели своими окнами старые Коломенские дома,
каждый со своим выражением. Но в конце концов коломенский трамвай втянул и меня… Рельсы
его опутывали весь город, можно было из окна выбирать понравившуюся остановку.
То я оказывалась в районе двадцатых годов с уютными домиками в один подьезд и
палисадничками перед ними, то в порушенной промзоне эпохи конструктивизма, то в районе
тридцатых годов — с домами и детсадами, глядящими на улицу сквозь клеточки террасных
окон. И пионерами в их дворах, где-то бодро покрашенными серебряной краской, трубящими в
свои горны, а где-то давно и безнадёжно уткнувшимися в землю..
Темнело рано , и я помню минуту абсолютного счастья, когда в сумерках вышла на какой-то
пустынный проспект, по застройке напоминавший Измайловский бульвар моего детства, но без
единого дерева. Ничего не было на этом широченном бульваре, только порыжелая осенняя трава,
тропинки через неё и совсем далеко в конце – огромный дом с колоннами, то ли дворец, то ли
школа, то ли больница.. Потом в Москве, я пробовала рисовать увиденное, но счастье не
вырисовывалось, – получалась обычная картинка. Как шарик, я закатилась на своём пути в
правильную свою лунку (точку счастья), так и не поняв почему…
Арт-резиденция, в которой меня поселили, была продолжением музея-квартиры Коммунального
быта 60-х годов, своего рода «музея прошедшего времени».. Пальто с потрёпанными меховыми
воротниками, шапки-ушанки на вешалке, велосипеды и связки фигурных коньков на стене,
серванты с хрустальным вазочкам и графинами, ванная с развешанным в пять рядов бельём и
фотоувеличителем Смена в углу.. Всё было так, будто хозяева только что вышли. А в окнах –
площадь, главная площадь старой Коломны, носящая название- «Площадь двух революций».
Двух — и всё… Без объяснения…
На этой площади традиционно находились памятник Ленина с вытянутой вперёд рукой и
городской собор с колокольней, на которой каждые полчаса большие круглые часы отбивали
новое время. Колокольня эта была самой высокой в городе, Ленин на фоне её заметно терялся, а
когда в центре площади поставили огромную новогоднюю ёлку и вовсе исчез за ней с людских
глаз.
Днём по музею-квартире шумно ходили экскурсии, заставляя меня запираться изнутри, а вечером
арт-коммуналка пустела и я оставалась одна не только в музее, но и во всём доме – ни одно окно
не светилось в ответ моему окну… Ближе к ночи мне было жутко открывать дверь своей комнаты
в квартиру наполненную реальными вещами реальных людей, которые (в реальности) скорее
всего умерли…Я ещё крепче запиралась на ключ уже не от людей, а от их отсутствия… Но
Тишина за дверью всё равно просачивалась в мою комнату, заставляя поёживаться с непривычки..
Мёртвая тишина..
Чтобы привыкнуть, я заставляла себя распахнуть дверь и пройтись по музею… На кухне — в
оконной раме светящимся треугольником висела верхушка новогодней ёлки. Если выглянуть в
окно , становилось понятно, что площадь вокруг неё совершенно пуста. .Гранёные стаканы на
кухонной полке поблёскивали в полутьме…Единственными живыми существами в доме на
площади Двух революций были только я и рыбка в мутном круглом аквариуме
Когда в Коломенском кремле заканчивалась обычная монастырская служба, пустынная дорога
заполнялась фигурами людей. В основном женщины — они шли по одиночке и парами. Целая
улица двигалась в одном направлении, в сторону автовокзала.. Я никуда не шла и мне особенно
нравилось, отстав, смотреть на эти спины, без лиц, …оборотную сторону человека.
У небольших городов есть замечательное свойство – заканчиваться вдруг и сразу… Здесь город, а
здесь уже нет.. Здесь ещё улица, дома, а здесь поле и лес… Или река с рыбаком…
И видно — далеко-далеко, на все четыре стороны…
В Коломне,если оглянуться, в одной из сторон — обязательно проходит железная дорога. Идёшь
по улице, и видишь , как впереди с одного уличного берега на другой тянется поезд,
бесконечная ниточка товарняка , или быстрый промельк шумной электрички. И от этого – тоже
необъяснимое счастье — как в детстве, когда по дороге на дачу проезжаешь под
железнодорожным мостом с поездом наверху…. Главное успеть — чтобы вагоны не кончились…
Ни в одном другом городе я не встречала столько церквей сразу. Однажды спасаясь от холода, я
неожиданно забрела в старообрядческую церковь. Со скрипом закрыв за собой тяжёлую
чугунную дверь, я в 2 часа дня (!) попала на службу, где все молящиеся были одеты в сарафаны
до пола, белые рубашки и широкие узорные платки заколотые под подбородком булавкой (как на
картинах Корина). Храм был по древнему маленький, тесный — больше ввысь, чем вширь… Меня
— никто не выгонял…
Кажется Чехов писал о том что бывает, когда время казавшееся нам трудным и мучительным
потом вспоминается, как самое счастливое… Я не была в ту осень не счастлива в Коломне, но что я
была ТАК счастлива —поняла только потом.
В день презентации моей книжки (мой последний коломенский день) – в городе наконец пошёл
первый настоящий снег. Он укрыл белой скатертью площадь Двух революций, забелил
распахнутые коломенские улицы, прорисовал деревья в садах, не упавшие к зиме яблоки
засветились на их ветках новогодними шарами. Мою «ёлку в комнате» решили не украшать…
Просто поставили её в центре выставочного зала и пустили под ней детскую железную дорогу.
К паровозу привязали фонарик. Тени от веток должны были двигаться по стене в произвольном
направлении под звук голоса, читающего текст за текстом…. Голос записали мужской, мой был
признан слишком писклявым…
Но поезд всё время съезжал с рельс и заваливался набок. Фонарик тух.. Ничего не получалось. К
тому же тираж книжки не успели напечатать и привезти из Москвы к нужному дню… Передали
только пробные семь экземпляров, считавшиеся бракованными..
Что всё получилось я поняла только потом. – летом, уже в Москве..
И мне вдруг остро , неотложно захотелось опять в Коломну – срочно увидеть трамвайный круг
перед станцией; колокольню с часами; поле за огородом крайнего дома…
«Что -опять?» – мрачно с подозрением спросил меня муж, услышав о моём желании.
Я уехала на ближайшей электричке. Всего на день – туда и обратно…
Было жарко,
Над запылёнными заборами нависали ветки яблонь, согнувшиеся от урожая. Яблок было так
много, что лежали они на улице просто под ногами.
На площади Двух революций ёлки не было, Ленин с вытянутой вперёд рукой стоял на своём
обычном месте. Часы на колокольне тем же боем подтверждали ход времени. И дома вокруг
были те же, но всё казалось мне выцветшим, полинялым, как застиранная скатерть. Я бродила по
городу не узнавая его.. Ничего не хотелось: ни гулять, ни рисовать, ни фотографировать…
Маленький учебный самолётик появился высоко в небе над железной дорогой и мостом через
Москва реку. Я устало шла в сторону станции, самолётик кружил и кружил, в какой-то момент
по мосту пошёл поезд, нескончаемый , товарный, и тут что-то внутри меня дрогнуло, жизнь
опять закатилась на миг в ту самую (свою) лунку, и я, морщась от остроты неожиданно
подступившего счастья, подумала, что есть множество вещей, которые невозможно нарисовать,
и даже не стоит пробовать, но их можно рассказать словами.
2016г.